Петр Киле - Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе]

На помощь Данте приходит Вергилий, автор «Энеиды», любимый его поэт, но не сам по себе, он призван Беатриче и послан к нему, чтобы сопровождать его через Ад и Чистилище к Земному Раю. Завязка фабулы поэмы, когда  видение - кажущееся посещение загробного мира - наполняется реальным поэтическим содержанием любви поэта, создает ауру самых задушевных воспоминаний из детства и юности, что - после всех ужасающих страхов Ада - мук грешников - ощущаешь в Чистилище, поднимаясь к Земному Раю, где Данте встречает Беатриче.

При чтении «Чистилища» во мне удивительным образом оживали воспоминания о первой любви, о волнениях любви в детстве моем на Амуре и в юности на берегах Невы, а для Данте, надо думать, в ходе его работы над «Чистилищем», - все содержание «Новой Жизни».

Чтобы уяснить структуру Ада, Чистилища и Рая, по представлениям Данте, для ясности воспользуемся примечаниями М.Лозинского. Ад сотворен триединым божеством как место казни падшего Люцифера. «Данте изображает Ад как подземную воронкообразную пропасть, которая, сужаясь, достигает центра земного шара. Ее склоны опоясаны концентрическими уступами, «кругами» Ада».

Данте совмещает понятия и образы христианской религии и античной мифологии, что, строго говоря, несовместимо, но совместимо в случае, если и христианская религия здесь обнаруживает свою первооснову - мифологию. Это и происходит, и от средневекового жанра видения ничего не остается, - перед нами поэтическое произведение искусства, как «Илиада» Гомера.

Таким образом, - какая неожиданность! - «Божественную Комедию» нельзя воспринимать как произведение «высокого Средневековья», даже не проторенессанса, в ней вполне выразилась эстетика Ренессанса, как в поэме Гомера - эстетика классики?! Всеобъемлющее поэтическое произведение, помимо религиозных представлений из глубин тысячелетий, обнаруживает классическую форму искусства.

Ад Данте погружен в аид, как религиозное и богословское содержание воздаяния и спасения в античную мифологию, что и станет определяющей чертой эстетики Ренессанса, с возрождением классического стиля.

«Реки античной преисподней протекают и в Дантовом Аду. В сущности, это один поток, образованный слезами Критского Старца и проникающий в недра земли. Сначала он является как Ахерон (греч. - река скорби) и опоясывает первый круг Ада. Затем, стекая вниз, он образует болото Стикса (греч. - ненавистный), иначе - Стигийское болото, в котором казнятся гневные и которое омывает стены города Дита, окаймляющие пропасть нижнего Ада. Еще ниже он становится Флегетоном (греч. - жгучий), кольцеобразной рекой кипящей крови, в которую погружены насильники против ближнего.

Потом, в виде кровавого ручья, продолжающего называться Флегетоном, он пересекает лес самоубийц и пустыню, где падает огненный дождь. Отсюда шумным водопадом он свергается вглубь, чтобы в центре земли превратиться в ледяное озеро Коцит (греч. - плач). Лету (греч. - забвение) Данте помещает в Земном Раю, откуда ее воды также стекают к центру земли, унося с собою память о грехах; к ней он добавляет Эвною».

Таким образом, внутренняя форма Ада и Чистилища продумана Данте на основе античной мифологии, что и произвело наибольшее впечатление на Пушкина (а не изощренные мучения грешников): «единый план (Дантова) «Ада» есть уже плод высокого гения», сказал он.

Там мы находим всех персонажей аида: Харона, Цербера, Миноса и т.д., многих персонажей греческой мифологии и греко-римской истории, на которых, строго говоря, юрисдикция христианской церкви не может распространяться, как и на пророка Мухаммада (Магомета), которого Данте помещает в девятом кругу Ада как отступника, рядом с Люцифером. Таков был взгляд на создателя ислама в Средние века, в чем проступало неприятие христианской церковью ренессансных явлений истории мусульман, помимо отрицания любой другой религии, кроме христианской.

Но историческая и религиозная ограниченность миросозерцания Данте не должно нас смущать, она преодолевается им же чисто поэтическим воссозданием трех сфер жизни человечества - природы, истории и культуры, по определению Шеллинга. Чтение «Ада» оставляет полное впечатление от дикой и устрашающей природы и, соответственно, человеческой природы со всеми ее слабостями, извращениями и творческой силой, способной сотворить новый мир, увидеть «новое небо и новую землю».

Чистилище Данте изображает «в виде огромной горы, возвышающейся в южном полушарии посреди Океана. Она имеет вид усеченного конуса. Береговая полоса и нижняя часть горы образуют Предчистилище, а верхняя опоясана семью уступами (семью кругами собственно Чистилища). На плоской вершине горы Данте помещает пустынный лес Земного Рая».

Поднимаясь кругами Чистилища к Земному Раю, Данте наблюдает различные, уже более милосердные формы наказания умерших под церковным отлучением, нерадивых и нерадивых, умерших насильственно, и т.д. Мы видим долину земных властителей, наказания гордецов, завистников, гневных, унылых, скупцов и расточителей, чревоугодников, сладострастников.

В Земном Раю с появлением Беатриче Вергилий исчезает, и теперь она будет сопровождать поэта в его полетах по небесным сферам Рая.

В венке олив, под белым покрывалом,Предстала женщина, облаченаВ зеленый плащ и в платье огне-алом.

И дух мой, - хоть умчались времена,Когда его ввергала в содроганьеОдним своим присутствием она,

А здесь неполным было созерцанье, -Пред тайной силой, шедшей от нее,Былой любви изведал обаянье.

Беатриче встречает Данте сурово, упрекая его в том, что он, едва она умерла, «ушел к другим».

Когда я к духу вознеслась от телаИ силой возросла и красотой,Его душа к любимой охладела...

Так глубока была его беда,Что дать ему спасенье можно былоЛишь зрелищем погибших навсегда.

Беатриче и прямо к нему обращается с упреками.

Природа и искусство не дарилиТебе вовек прекраснее услад,Чем облик мой, распавшийся в могиле.

Раз ты лишился высшей из оградС моею смертью, что же в смертной долеЕще могло к себе привлечь твой взгляд?

Ты должен был при первом же уколеТого, что бренно, устремить полетВослед за мной, не бренной, как дотоле.

Данте в Раю возносится ввысь к Эмпирею. «Над девятью небесами Птолемеевой системы Данте, согласно с церковным учением, помещает десятое, недвижный Эмпирей (греч. - пламенный), обитель божества». Первое небо - Луна; Данте и Беатриче погружаются в ее недра, как будет и на других планетах, сотканных из света, сияние которого будет все увеличиваться к Эмпирею, и «Рай» Данте впечатляет - не содержанием: на Луне мы видим нарушителей обета, на Меркурии - честолюбивых, на Венере - любвеобильных, на Солнце - мудрецов, на Марсе - воителей за веру, на Юпитере - справедливых, на Сатурне - созерцателей, на звездном небе - торжествующих, где и дева Мария, Ева, апостолы и других торжествующих душ, образующих множество хороводов, - а непрерывным возрастанием блеска и сияния света..

В девятом, кристальном небе, это и есть Перводвигатель, обитают ангелы. И вот Эмпирей с лучезарной рекой и Райской розой.

Здесь изнемог высокий духа взлет;Но страсть и волю мне уже стремила,Как если колесу дан ровный ход,Любовь, что движет солнце и светила.

«Достигнув наивысшего духовного напряжения, - как объясняет последние строки поэмы М.Лозинский, - Данте перестает что-либо видеть. Но после пережитого им озарения его страсть и воля (сердце и разум) в своем стремлении навсегда подчинены тому ритму, в котором божественная Любовь движет мироздание».

Теперь, заново просмотрев «Божественную Комедию» после серии статей по эстетике классической древности и Ренессанса, я вижу: поэма Данте, ее поэтика предопределили основные черты и свойства эстетики художников, архитекторов, мыслителей эпохи Возрождения, что в более ясном виде предстало в лирике Франческо Петрарки. 

Франческо Петрарка

 В один год с Данте Алигьери из Флоренции уехал в изгнание Пьетро ди Паренцо ди Гардца, которого звали обыкновенно Петракко, Петракколо, позже Петрарка. С семьей он поселился неподалеку - в Аррецо, где 20 июля 1304 года родился его первенец Франческо.

«Я родился от почтенных, небогатых, или, чтобы сказать правду, почти бедных родителей, флорентийцев родом, но изгнанных от отчизны, - в Ареццо, в изгнании...», -  напишет Петрарка в конце жизни в «Письме к потомкам». Его отец, нотариус по профессии, дружил с Данте, и они покинули Флоренцию в один день, по словам Петрарки. В 1311 году в Пизе, где съехались было эмигранты в надежде вернуться на родину, вероятно, и видел Петрарка семи лет первый и единственный раз Данте.